Современное законодательство о реабилитации и банкротстве в Казахстане содержит механизмы привлечения к личной имущественной ответственности должностного лица организации, признанной банкротом, допустившего нарушение законодательства. В исключительных случаях возможна ответственность участника или акционера такой организации, что также принято называть “снятием корпоративной вуали”. Однако зачастую реальный собственник бизнеса, так называемый бенефициар банкротства, руководит процессом “из тени” и проследить его влияние крайне сложно. В результате всю ответственность несут исполнители или номинальные должностные лица, а не те, кто фактически управляют бизнесом и получал от него выгоды, в том числе с нарушением законодательства.
В настоящий момент в Казахстане готовятся поправки в законодательство о реабилитации и банкротстве для создания механизмов привлечения к ответственности лиц, способных оказывать влияние на принимаемые организацией решения, и причастных к банкротству этой организации. Предлагаем посмотреть мировой опыт по данному вопросу.
Великобритания
В Великобритании не существует законодательной базы, содержащей положения о привлечении контролирующего должника лица к ответственности. Судебная практика по данному вопросу строится исключительно на прецедентах.
Английские суды очень редко поднимают корпоративную завесу и, тем более, привлекают к ответственности третьих лиц, не являющихся акционерами. Ответственность компании обычно ограничивается самой компанией. Такая ограничительная позиция судов остается предметом критики, особенно когда в деле прослеживается тесное участие группы компаний. Британский юрист и судья ХХ века лорд Деннинг MR считал, что группа компаний, принадлежащая одним акционерам, составляет единую экономическую единицу. Поскольку акционеры компаний и контролирующие умы совпадают, их права должны рассматриваться как одни и те же.
Jonathan Philip Chadwick Sumption, судья Верховного суда Великобритании, выделил два сценария, которые могут привести к ответственности бенефициара:
➔ «Принцип сокрытия» – когда стороны пытаются использовать «фасад» в виде юридического лица, чтобы замаскировать или скрыть свою деятельность. В таких случаях суд не игнорирует отдельное юридическое существование компании, но раскрывает истинные факты, которые корпоративная структура предназначена скрыть.
➔ «Принцип уклонения» – когда существует обвинение против лица, контролирующего компанию, и компания намеренно вмешивается, чтобы затруднить или сделать невозможным обвинение, используя свою отдельную правосубъектность. Суд может прорвать корпоративную завесу, но только с целью лишить компанию или ее бенефициара преимуществ, которые они могли бы получить по причине отдельной юридической правосубъектности компании.
Таким образом, хоть законодательство Великобритании не содержит прямо описанной возможности привлечения к имущественной ответственности истинного бенефициара, не являющегося акционером, судебные прецеденты выстраиваются на обстоятельствах конкретных дел. В случае, если на судебном разбирательстве будут доказаны обстоятельства вины контролирующее лицо может быть привлечено к имущественной ответственности по долгам банкрота, не будучи прямо связанным с последним.
Соединенные Штаты Америки
Понятие прокола корпоративной вуали, которое по-английски называют piercing of corporate veil, присутствует в законодательстве многих развитых стран. Однако особое распространение данный механизм получил в практике американских судов. Впервые прокол корпоративной вуали в американской судебной практике состоялся в 1905 году в деле США против Milwaukee Refrigerator Transit Co. Данное дело комментирует судья окружного суда Сэнборн. По его словам, “корпорацию, по общему правилу и пока нет достаточных причин для обратного, следует рассматривать как отдельное юридическое лицо, но когда понятие юридического лица используется для нарушения публичных интересов, оправдания правонарушения, сокрытия обмана, оправдания преступления, то право должно расценивать корпорацию как состав физических лиц”.
Американские суды, как правило, относятся довольно жестко к недобросовестным должникам, не связывая себя процессуальным формализмом. Это справедливо и по отношению к лицам, которые используют юридическое лицо как прикрытие от ответственности. Суды с готовностью привлекают к ответственности бенефициара или связанных с компанией лиц, если истец сможет доказать принятие таким лицом важных решений в жизни компании. Уголовным кодексом США также установлена ответственность за совершение таких преступлений в сфере банкротства, как сокрытие активов, дача ложных показаний, направление/принятие ложных претензий, взяточничество, мошенничество и пр. Уголовная ответственность распространяется не только на акционеров и руководство бизнеса, но и любых других физических и юридических лиц.
Институт привлечения к ответственности истинного бенефициара банкротства продолжает действовать в правоприменительной практике США не первое десятилетие, доказывает свою оправданность существования и эффективность.
Российская Федерация
Российское законодательство о несостоятельности отдельно выделяет понятие “контролирующего должника лица” – то есть лица, имеющего или имевшего в период трех лет до возникновения признаков банкротства право определять или влиять на действия должника. Данное понятие широко и очень подробно раскрывается в российском законодательстве: приводятся основополагающие принципы, по которым лицо можно отнести к контролирующему, описаны последствия признания контролирующим лицом и обстоятельства, влекущие ответственность.
То есть в отличие от европейских и американских стран, ответственность бенефициара, не являющегося акционером и должностным лицом, а лишь способного определять действия бизнеса – прямо установлена законодательно. Кроме того, законодательно определен порядок заявления требований к такому лицу, рассмотрения судом такого требования и исполнения решения о привлечении к ответственности. Размер ответственности установлен в зависимости от категории и обстоятельств дела.
Иск к контролирующему лицу, то есть бенефициару, вправе предъявить конкурсный управляющий, один или несколько кредиторов, либо государственный орган, уполномоченный в делах о банкротстве. Заявить такой иск возможно, как в период конкурсного (банкротного) производства, так и после его окончания, то есть когда компания будет полностью ликвидирована.
Несмотря на подробное законодательное регулирование вопроса привлечения бенефициара к ответственности по долгам компании-должника, правоприменение отмечает слабое регулирование определения доказательственной базы и самого процесса доказывания факта контроля со стороны конкретного лица. Как отмечают сами судьи, в подобного рода делах чаще имеются только косвенные доказательства, в этом специфика таких дел. Суды не рискуют привлекать лиц к ответственности, полагаясь лишь на косвенные доказательства, не имея ни одного прямого доказательства.
Французская Республика
Французский коммерческий кодекс предусматривает классическую субсидиарную ответственность, привычную пониманию в РК. Однако ключевым различием является то, что перед привлечением к ней, судом и специалистами проводится исследование и проверка, призванные определить круг ответственных лиц как де-юре, так и де-факто.
Как правило, ответственность назначается лицу, которое фактически является виновником несостоятельности компании, по отношению к компании-должнику он может не являться ни должностным лицом, ни акционером. Для подобного расследования специалисты используют широкий ряд техник и методов. Самым простым является открытость и готовность суда принимать, а что важнее – рассматривать косвенные доказательства, помогающие выявить фактического виновника несостоятельности.
Резюме исследования
Мировой опыт свидетельствует, что внедрение механизма ответственности фактического бенефициара бизнеса является необходимой мерой для повышения эффективности процедуры банкротства и процента возвратности задолженности кредиторам банкрота.
Такая мера для современного Казахстана целесообразна и своевременна. Поскольку на сегодня складывается ситуация, когда фактические владельцы бизнеса, накопив долги компании, просто переоформляют (продают) долю в уставном капитале проблемного ТОО на подставное (номинальное) лицо. Такие бенефициары не прибегают к законному механизму списания долгов (банкротству) из-за возможной недобросовестности при ведении бизнеса. А при последующем банкротстве юридического лица уже под руководством номинального владельца, истинные бенефициары избегают ответственности ввиду отсутствия юридической связи с банкротом.
При этом из поведения номинального руководителя или учредителя в процедуре банкротства компании явно следует, что он не имеет отношения к банкроту и образовавшимся долгам. Это привело к тому, что сегодня уже имеется подобного рода бизнес по покупке проблемных ТОО, где фактически не покупатель, а продавец платит покупателю за переоформление на последнего доли в уставном капитале проблемного ТОО.
Учитывая специфику казахстанского законодательства, считаем эффективным совместить опыт отдельных стран по описанной теме, внедрив в законодательство своего рода “гибрид”, отвечающий условиям экономики Казахстана и дополняющий положения Закона “О реабилитации и банкротстве”. Важно отдельно определить базовые общие характеристики (индикаторы) лиц, которые по умолчанию (без дополнительного судебного акта) являются фактическими бенефициарами бизнеса, с одновременным включением принципа презумпции вины такого лица.